Еженедельник Франт № 5 31 января 2008 года

Великий перелом

Шестьдесят пять лет назад русское название «Сталинград» вошло в лексикон языков всех народов мира. И с той поры оно напоминает о битве, которая по размаху, напряженности, жертвам и последствиям превзошла все вооруженные столкновения XX века и прошлых времен.

Окрыленные успехами весны и лета 1942-го года под Харьковом, в Крыму и у подножья Кавказского хребта, отборные силы вермахта в июле устремились в междуречье Волги и Дона. К середине августа они подошли вплотную к Сталинграду, отдельными частями вышли к Волге, намереваясь отбросить с ходу отступающие части Советской Армии и развивать наступление на Баку. И вдруг – словно уперлись в стальную стену. Казалось бы, имея полное превосходство в танках, авиации, артиллерии и средствах передвижения, преодолеть какие-то 200-300 метров до воды и сбросить в Волгу защитников Сталинграда – дело одной-двух атак. Но не тут-то было!

Начиная с 23 сентября, 57дней и ночей, на улицах, в домах и подвалах разрушенного германской авиацией города развернулось  противоборство, равного которому по накалу военная история не знала. Характер боев был таков, что вместо винтовки и автомата главным оружием героев 62-й армии под командованием Василия Ивановича Чуйкова стали нож за голенищем сапога и десяток «фенек» (гранат Ф-1) в подсумках и за пазухой. Новокузнечанин Алексей Евдокимович Пасов, ныне капитан в отставке, ветеран той великой битвы, много рассказывал потом детям на уроках мужества о высочайшей доблести советских воинов, о том, как победа под Сталинградом для наших солдат была единственным выходом из сложнейшего противостояния двух армий – немецкой и советской.

Что же случилось с Советской Армией, недавно терявшей рубеж за рубежом? Солдаты получили новое оружие? Испугались заградотрядов, вводимых приказом-призывом № 227? А может быть, положение спасли штрафбаты? Нет. Ни первого, ни второго, ни третьего у Чуйкова не было. За спиной командарма была только Волга. На самом деле именно в эти 57 дней и ночей происходил и произошел великий перелом в состоянии воинского духа нашей армии. Точно и объемно описал его один из самых больших русских поэтов минувшего века Юрий Кузнецов:

Оборона гуляет в полях.

Волжский выступ висит на соплях,

На молочных костях новобранцев.

Этот август донес до меня

Зло и звон двадцать третьего дня,

Это вздрогнула Матушка-Волга.

Враг загнал в нее танковый клин,

Он коснулся народных глубин.

Эту боль мы запомним надолго.

Но в земле шевельнулись отцы,

Из могил поднялись мертвецы

По неполной причине ухода.

Тень за тенью, за сыном отец,

За отцом обнажился конец,

Уходящий к началу народа.

Перелом произошел и по ту сторону фронта. Тот Ганс, что весело кричал 23 августа русскому солдату, прижатому к берегу Волги: «Рус, буль-буль!», в ноябре писал любезной Гретхен совсем по-иному: «…я не могу думать о будущем, тогда становится совсем невыносимо…здесь – кромешный ад и адский огонь русских. Ну, как тут не разреветься…»

Миру было явлено настоящее русское чудо! Страна, потерявшая за год войны территорию с населением 80 миллионов человек (40 процентов всего населения), лучшую часть житницы – Украину, Кубань и Ставрополье, огромную часть промышленных предприятий (60 процентов всех металлургических предприятий), не просто выстояла на волжском рубеже. Страна собрала и сосредоточила такую военную силу, которая начала 19 ноября 1942 года и победоносно завершила 2 февраля 1943-го окружение, разгромив и уничтожив 330-тысячную группировку вермахта. Наш народ явил миру беспримерную в истории способность к полной мобилизации всех сил и ресурсов, полного трудовой самоотверженности и воинского героизма во имя спасения Родины.

А что же случилось с Третьим рейхом, объединявшим в одно целое всю Европу (кроме Греции, Югославии и Албании), во много раз превышавшим СССР по всем показателям – и по людским ресурсам, и по промышленному потенциалу? С Третьим рейхом и с вермахтом случилось то, что случается с роем пчел, когда его покидает матка. Пчелы еще летают, работают, трудятся, но это – труд обреченных. «Двудесятиязычную» армию завоевателей покинул у стен Сталинграда победный дух и уже не вернулся к ней до нашей Великой Победы – до мая 1945-го.

Кто вам опишет эту сечу,

Тот гром орудий, стон долин?

СО ВСЕЙ ЕВРОПОЙ эту встречу

Мог русский выдержать один…

- писал Ф. Глинка, герой 1812-го года.

Рисковал ли Георгий Жуков, предлагая беспримерную по масштабам и средствам операцию «Уран»? Ведь он знал, что Урал и Сибирь напрягаются изо всех сил, что Верховный Главнокомандующий буквально поштучно распределяет каждый танк и самолет, каждый вагон снарядов между фронтами и армиями, что их можно употребить, скажем, или для спасения Ленинграда, или для укрепления Ржевской группировки, что на всех не хватит.

Рисковал ли Сталин, утверждая план Г. Жукова и А. Василевского? Да, риск и ответственность были огромны! Чего стоили усилия, приложенные для ликвидации деблокирующего удара Манштейна (400 танков) на рубеже речушки Мышкова! Но исхода Сталинградской битвы ждали сотни миллионов во всем мире – одни с надеждой, другие – со страхом, третьи – как сочувствующие болельщики. Исхода битвы на Волге ждали японцы, нацелившие миллионную Маньчжурскую армию на наши Дальний Восток и Забайкалье. Исхода битвы ждали 26 турецких дивизий, изготовившихся к броску через Иранское нагорье на Баку – Дагестан – Волгу и далее до Татарии.

А что же наши союзники: США и Великобритания? Они в эти месяцы были едины в главном – никаких военных действий в помощь России-СССР как союзнице – не предпринимать ни при каких условиях! Поставки по ленд-лизу, оплаченные советским золотом, цингой, дистрофией и холмиками безымянных могил на колымских приисках, не в счет. Сам факт высадки союзного десанта в Нормандии летом 1944-го пора трезво оценивать не как вклад в разгром Германии, а как противостояние стремительному наступлению Советской Армии в Европе, как спасение Европы от «московитско-азиатских орд». Если бы не встреча на Эльбе, Советская Армия легко дошла бы до Ла-Манша и Гибралтара.

Великий подвиг. Великая Слава. Великая ответственность.

Юрий Алябьев